Я Лира посвятил народу своему
Елена Дьякова
Я Лира посвятил народу своему
"Король Лир". Театр "Сатирикон"
Лир - Константин Райкин. Глостер - Денис Суханов. Регана - Агриппина Стеклова. Режиссер - Юрий Бутусов. Сценограф - Александр Шишкин.
Третья работа петербуржцев Бутусова и Шишкина в "Сатириконе" завершает их шекспировскую трилогию (хотя первый спектакль, "Макбетт" с двумя "т", сделан по вольному ремейку Ионеско). За "Макбеттом" следовал "Ричард III". В ту же режиссерскую тетрадь вписан их "Гамлет" с Трухиным и Хабенским в МХТ.
Но "Король Лир" отличен от "Макбетта", "Ричарда" и "Гамлета". Точный сарказм отстраненного наблюдателя и насмешливый цинизм стоика уступили иной интонации. В процессе развития все живое (если оно живое) усложняется. Вот и у "московского Шекспира" Бутусова-Шишкина растет новый орган. Именно - сердце. Может, это и тупиковая ветвь эволюции. А все-таки оно сжимается...
В черном воздухе сцены видны алые, белые, желтые пятна. Шут здесь - барышня, акробатически гибкая рыжая Елена Березнова в коротком черном бархатном платье и французистой кабаретной шляпе-котелке. Очень приметна алая дверь, окруженная роскошной лепниной эпохи Ренессанса. Потом весь декор собьют, страсти вырвутся наружу, дверь будет пылать адским углем.
Бутусов - профессионал. Хрестоматийные сцены идут чисто, четко, быстро. Но идея этого экшна со всем его хоррором высказана еще беззаветным критиком Добролюбовым: "Лир переносит прямо на свою личность весь тот блеск, все то уважение, которым пользовался за свой сан. Это безумное убеждение заставляет его... перейти в простое звание обыкновенного человека и испытать... горести".
Лир Константина Райкина, кажется, очень долго не догадывается, как дьявольски охладел к нему мир. Истина рушится на него шаровой молнией лишь в сцене бури. И тут слаботочное напряжение "умной машины" спектакля взрывается тысячью вольт отчаяния. Во мраке, один у рампы король кричит небесам: "Я ваша жертва! Бедный! Старый! Слабый! ...Неприкрашенный человек и есть именно это бедное, голое двуногое животное, и больше ничего".
Здесь Лир Райкина грозен силой игры. Неутешен, как Иов. Вся сцена - под током.
Там еще кое-где вспыхивает, выбивает пробки. Вот сцена ослепления Глостера: герцог Корнуэлл (Константин Третьяков) пытает старого графа где-то в бетонном гараже, уверенный в безнаказанности.
Ну-с, как известно, в этой сцене и сам Корнуэлл убит слугой Глостера. Несчастный случай: у парня рука с мечом дернулась от ужаса.
Вот Регана - Стеклова играет с огромной алой суконной куклой без лица. Это фетиш Эдмонда, связавшего двух сестер ненавистью. Длинные алые руки куклы ловят женщину, обволакивают... Она вытягивается, сдается, дрожит. Мир живет без правил: Регана сама их отменила. Значит, победят сильные - похоть и смерть.
Вот слепой Глостер в покаянной белой рубахе вздымает ножи в руках, скрежещет ими, высекая искры: предчувствует смертный поединок своих сыновей. Похож на русского юродивого. Словно сейчас крикнет: "Бог долго ждет-да больно бьет!".
И это максима Ивашки Железный Колпак просится в эпиграф спектакля. Ведь тут две группы граждан. Одни явно думают, что Бог есть, - такая у них рабочая гипотеза. У Бога есть заветы и запреты.И любовь. На этих китах стоит мир.
А у других рабочая гипотеза такая, что Бога нет. Но им без Него даже веселее.
И вот главный вопрос: те, для кого Бог есть, - защищены своей верой?
Или наоборот: чем длиннее скрижаль человека, тем сильнее он уязвим? Ты поверил заповеди "Чти отца своего..." - открыл бока продвинутым дочкам.
Парка надвое сказала. Кто верит мечу, яду, алчности, для кого бесстыдство и ум синонимы - тоже ведь погибнут. От яда, меча и алчности.
Мир без заветов и запретов вздыбится и поглотит Гонерилью, Регану, Эдмонда. Петтинг со слепой алой суконной куклой выразителен, как прорицание.
Одних персонажей "Лира" уложит в гроб человечность. А других - озверение.
И все-таки рабочая гипотеза спектакля: Бог есть.
Он настолько есть, что в финале безутешный безумный Лир мечется между телами трех дочерей. Черные потертые фортепьяно (у каждой принцессы было свое) стоят у задника. На крутящихся стульчиках - тела жертвы и двух преступниц в алом, желтом, белом смертном платье.
И под странную, жалобную музычку Лир мечется, пытаясь усадить, оживить мертвых. Всех трех! Выбило пробки в душе: любовь и прощение оказались выше праведного суда.
...А тела сползают. А он мечется меж своими мертвыми детьми. И сгущается мгла.
Он не очень ровный, этот "Король Лир". Может быть, доберет тонкости первый акт. Ведь спектакли, что младенцы: и у них нервная система достраивается после рождения.
Но нельзя не сказать: на премьере зал аплодировал стоя.
Звездный, конечно, театр. Но показалось: брень-брень-брендинг тут ни при чем. Просто финал "Лира" с редкой силой передает эту рабочую гипотезу: Бог есть.
Зал в тот миг дал театру себя в этом убедить. И встал - именно от этого чувства
источник http://www.smotr.ru/2006/2006_scon_lear.htm
Издательство: Новая газета
Автор: Елена Дьякова
16.10.2006
Я Лира посвятил народу своему
"Король Лир". Театр "Сатирикон"
Лир - Константин Райкин. Глостер - Денис Суханов. Регана - Агриппина Стеклова. Режиссер - Юрий Бутусов. Сценограф - Александр Шишкин.
Третья работа петербуржцев Бутусова и Шишкина в "Сатириконе" завершает их шекспировскую трилогию (хотя первый спектакль, "Макбетт" с двумя "т", сделан по вольному ремейку Ионеско). За "Макбеттом" следовал "Ричард III". В ту же режиссерскую тетрадь вписан их "Гамлет" с Трухиным и Хабенским в МХТ.
Но "Король Лир" отличен от "Макбетта", "Ричарда" и "Гамлета". Точный сарказм отстраненного наблюдателя и насмешливый цинизм стоика уступили иной интонации. В процессе развития все живое (если оно живое) усложняется. Вот и у "московского Шекспира" Бутусова-Шишкина растет новый орган. Именно - сердце. Может, это и тупиковая ветвь эволюции. А все-таки оно сжимается...
В черном воздухе сцены видны алые, белые, желтые пятна. Шут здесь - барышня, акробатически гибкая рыжая Елена Березнова в коротком черном бархатном платье и французистой кабаретной шляпе-котелке. Очень приметна алая дверь, окруженная роскошной лепниной эпохи Ренессанса. Потом весь декор собьют, страсти вырвутся наружу, дверь будет пылать адским углем.
Бутусов - профессионал. Хрестоматийные сцены идут чисто, четко, быстро. Но идея этого экшна со всем его хоррором высказана еще беззаветным критиком Добролюбовым: "Лир переносит прямо на свою личность весь тот блеск, все то уважение, которым пользовался за свой сан. Это безумное убеждение заставляет его... перейти в простое звание обыкновенного человека и испытать... горести".
Лир Константина Райкина, кажется, очень долго не догадывается, как дьявольски охладел к нему мир. Истина рушится на него шаровой молнией лишь в сцене бури. И тут слаботочное напряжение "умной машины" спектакля взрывается тысячью вольт отчаяния. Во мраке, один у рампы король кричит небесам: "Я ваша жертва! Бедный! Старый! Слабый! ...Неприкрашенный человек и есть именно это бедное, голое двуногое животное, и больше ничего".
Здесь Лир Райкина грозен силой игры. Неутешен, как Иов. Вся сцена - под током.
Там еще кое-где вспыхивает, выбивает пробки. Вот сцена ослепления Глостера: герцог Корнуэлл (Константин Третьяков) пытает старого графа где-то в бетонном гараже, уверенный в безнаказанности.
Ну-с, как известно, в этой сцене и сам Корнуэлл убит слугой Глостера. Несчастный случай: у парня рука с мечом дернулась от ужаса.
Вот Регана - Стеклова играет с огромной алой суконной куклой без лица. Это фетиш Эдмонда, связавшего двух сестер ненавистью. Длинные алые руки куклы ловят женщину, обволакивают... Она вытягивается, сдается, дрожит. Мир живет без правил: Регана сама их отменила. Значит, победят сильные - похоть и смерть.
Вот слепой Глостер в покаянной белой рубахе вздымает ножи в руках, скрежещет ими, высекая искры: предчувствует смертный поединок своих сыновей. Похож на русского юродивого. Словно сейчас крикнет: "Бог долго ждет-да больно бьет!".
И это максима Ивашки Железный Колпак просится в эпиграф спектакля. Ведь тут две группы граждан. Одни явно думают, что Бог есть, - такая у них рабочая гипотеза. У Бога есть заветы и запреты.И любовь. На этих китах стоит мир.
А у других рабочая гипотеза такая, что Бога нет. Но им без Него даже веселее.
И вот главный вопрос: те, для кого Бог есть, - защищены своей верой?
Или наоборот: чем длиннее скрижаль человека, тем сильнее он уязвим? Ты поверил заповеди "Чти отца своего..." - открыл бока продвинутым дочкам.
Парка надвое сказала. Кто верит мечу, яду, алчности, для кого бесстыдство и ум синонимы - тоже ведь погибнут. От яда, меча и алчности.
Мир без заветов и запретов вздыбится и поглотит Гонерилью, Регану, Эдмонда. Петтинг со слепой алой суконной куклой выразителен, как прорицание.
Одних персонажей "Лира" уложит в гроб человечность. А других - озверение.
И все-таки рабочая гипотеза спектакля: Бог есть.
Он настолько есть, что в финале безутешный безумный Лир мечется между телами трех дочерей. Черные потертые фортепьяно (у каждой принцессы было свое) стоят у задника. На крутящихся стульчиках - тела жертвы и двух преступниц в алом, желтом, белом смертном платье.
И под странную, жалобную музычку Лир мечется, пытаясь усадить, оживить мертвых. Всех трех! Выбило пробки в душе: любовь и прощение оказались выше праведного суда.
...А тела сползают. А он мечется меж своими мертвыми детьми. И сгущается мгла.
Он не очень ровный, этот "Король Лир". Может быть, доберет тонкости первый акт. Ведь спектакли, что младенцы: и у них нервная система достраивается после рождения.
Но нельзя не сказать: на премьере зал аплодировал стоя.
Звездный, конечно, театр. Но показалось: брень-брень-брендинг тут ни при чем. Просто финал "Лира" с редкой силой передает эту рабочую гипотезу: Бог есть.
Зал в тот миг дал театру себя в этом убедить. И встал - именно от этого чувства
источник http://www.smotr.ru/2006/2006_scon_lear.htm
