Константин Райкин: Если спектакль прошел хорошо, то и жизнь идет не напрасно
8 июля народный артист РФ, художественный руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин отмечает день рождения. Лучшим подарком себе артист считает хорошо сыгранный спектакль. Наш театральный обозреватель побеседовала с Константином Аркадьевичем накануне события.
— Константин Аркадьевич, слышала, что вы приступили к репетиции малоизвестной пьесы Островского?
— Да, мы начали репетировать пьесу «Шутники», которую ставит режиссер Евгений Марчелли. Я там сыграю одну из ролей.
— Чем вам интересна эта пьеса и ваша роль?
— Александр Николаевич Островский — великий драматург, к которому я постоянно, так или иначе, возвращаюсь. В том числе и в стенах института. Я преподаю вот уже более 45 лет. И Островский последние двадцать с лишним лет — это обязательный автор, через которого методом «полного погружения» у меня проходят все студенты, будущие артисты. Так или иначе, я постоянно возвращаюсь к этому великому драматургу — и как постановщик, и как актер.
У меня есть правило: я никогда не играю в тех спектаклях, которые ставлю сам. А так как в данном случае я играю, то спектакль ставит кто-то другой. Пьесу «Шутники» знаю очень давно, люблю и всегда хотел сыграть ту роль, которую сегодня репетирую. Это тем более интересно, что пьесу эту у нас мало кто знает. Я замечаю, что люди вообще мало знают Островского: сейчас уровень культуры довольно низкий, люди мало осведомлены. Но рассказывать про свою роль в спектакле не буду: не люблю говорить заранее про то, чего еще не сделал. Пусть лучше наши зрители придут и сами все увидят. Спектакль мы планируем выпустить в конце этого года.
— А почему все-таки Островский? Вам кажется, что сегодня именно его слово прозвучит особо остро и актуально?
— В свое время в моей жизни начался период, ознаменованный влюбленностью в этого драматурга. Этот период у меня лично начался достаточно поздно и благодаря Петру Наумовичу Фоменко: я посмотрел несколько его спектаклей, которые меня буквально пронзили, перепахали. И понял, что Островский — совсем не такой драматург, каким я его когда-то представлял себе, думая, что знаю его. То, что я увидел, было откровением про жизнь, абсолютным попаданием в суть российского характера и вообще в российскую суть — в ситуацию, в человеческие, социальные проблемы. Островский — острейший автор, его пьесы несут огромные возможности и подарки для всех артистов. И я думаю, что может быть, даже очень и неплохо, что та пьеса, над которой мы сегодня работаем, плохо известна широкой публике.
— Конечно, ведь театралам всегда интересно открывать что-то новое… Предыдущая ваша премьера «Всем, кого касается» была связана с темой принятия другого. Насколько она оказалась актуальной в сознании зрителей, насколько этот спектакль востребован сегодня?
— У «Сатирикона» сегодня достаточно сложная ситуация. Мы ведь арендуем помещение, играем на чужой сцене, а не у себя дома, в связи с чем меняем адреса. Работаем в «Планете КВН», иногда в здании Театра имени Вахтангова. Вернемся в собственное помещение только в следующем году. Поэтому сейчас до своего зрителя дотягиваемся с трудом, находимся, так сказать, в поисках друг друга. Этот поиск достаточно сложный. При том, что сам спектакль, в смысле реакции зрителей, имеет большой успех. Наш театр вообще связан с понятием «успеха».
Но парадокс сегодняшнего дня заключен в том, что спектакль может иметь огромный успех, публика может вставать и даже кричать «Браво!», но если этот спектакль не раскручен с помощью целого ряда современных приемов, то Google прошлого века — сарафанное радио — срабатывает очень вяло. Успех может быть огромный, спектакль может быть глубоким, и при этом касса спектакля может быть небольшой и неубедительной. Потому что касса зависит от покупаемости билетов, которая, в свою очередь, зависит от целого ряда обстоятельств, над чем мы сегодня серьезно работаем.
Спектакль «Всем, кого касается» успех имеет. Я на это рассчитывал, когда его ставил. И при моем самоедском характере, имею смелость заявить, что знаю, как делается успешный спектакль, в котором нет ни заискивания перед зрителями, ни заискивания перед низким вкусом. Я знаю, как сделать спектакль, который зрителя поднимет без потери связи между ним и сценой. Мне в этом помогает большая практика в качестве режиссера-постановщика и опыт сорока сделанных постановок.
— Как считаете, зритель за последние десятилетия сильно изменился?
— Я этого не замечаю. Может, потому, что нахожусь не на берегу, а двигаюсь в этом потоке. Зрительская аудитория — вообще странные люди — это лучшая часть населения любого города. Сам факт прихода в театр говорит об особой потребности души. Этих людей абсолютное меньшинство. Ведь, по статистике, любой город мира, где есть театр, не может похвастаться более чем 9 процентами населения, посещающего театр (от 100 процентов общего населения). Причем в этот процент входят люди, даже если они всего лишь один раз сходили на спектакль. А больше 90 процентов населения городов мира, тех, где есть театры, в них не ходят никогда. Так что театральное искусство в этом смысле — элитарное искусство. Но если быть честным и совсем уж дотошным, то следует признать, что и Пушкин — элитарный поэт, и Достоевский — элитарный писатель. Потому что если посмотреть реально, ну, кто сегодня глубоко читает Пушкина, кто пытается разобраться в идеях Достоевского, кто регулярно обращается к этому золотому веку русской литературы? Их абсолютное меньшинство. А абсолютное большинство населения не имеют в часы досуга навыка читать что-то. Оно в основном занято просмотром ТВ-сериалов. К сожалению.
— Ну, возможно, это происходит потому, что качество ТВ-сериалов, особенно отечественных, растет и среди них теперь уже можно найти и вполне достойные. Например, сериалы того же Валерия Тодоровского или Сергея Урсуляка? Так что тут ситуация выправляется.
— Не согласен. Конечно, всегда были исключения из правил, поскольку русское искусство все-таки имеет очень мощные традиции, чтобы совсем уж ничего не было. Но не могу сказать, что общая ситуация выправляется. Я вижу, что уровень культуры падает. И это вижу не я один. Я преподаю и на примере студентов понимаю, что молодое поколение на самом деле мало что знает. Школа их сегодня обучает плохо: это чаще всего абсолютно темные, мало читающие люди, которые ничего не знают об истории своей страны, не знают ее литературы и не приобщены к ее главным культурным ценностям.
— Я думаю, что это все-таки зависит от конкретного воспитания в семье. Если родители читают, то и дети подтягиваются. В моем окружении есть читающие дети…
— Но вы много знаете таких семей? Я ведь говорю об явлении в массовом масштабе.
— Ну а какой он, ваш сегодняшний зритель, и каким бы вы его хотели видеть?
— Себе подобным. В том смысле, что я хочу видеть понимающего зрителя, который сложно мыслит, сложно ощущает, который не агрессивен к непривычному. Который толерантен и может ощущать и воспринимать свежее, незнакомое не враждебно, а с интересом.
— Какой подарок вы бы хотели получить на день рождения?
— Я хотел бы, чтобы сегодняшний спектакль прошел хорошо. Потому что моя жизнь идет под знаком того, как прошел вечером спектакль. Если спектакль прошел хорошо, то значит, и жизнь идет не напрасно. Если прошел плохо, то тогда я думаю, а зачем я жил вообще. Вот такая прямая зависимость от сегодняшнего дня. Театр — это искусство настоящего времени. Каков спектакль сегодня — таков и твой театр сегодня. Таков и ты сегодня — его художественный руководитель. Я не понимаю отвлеченного понятия «великий театр». Он велик, если сегодня вечером его артисты сыграли спектакль замечательно, уникально. Тогда он, может, и действительно великий. Смысл моей жизни как артиста в том, чтобы спектакль шел хорошо. И это безо всякого пафоса.
Редакция газеты «Вечерняя Москва» присоединяется ко всем поздравлениям, звучащим сегодня в адрес Константина Аркадьевича, и желает ему творческих успехов, долгих лет жизни и большого человеческого счастья.
Фото: Дарья Иванова/Интерпресс/ТАСС
