Взбодренный Шекспир
"Отелло" в постановке Юрия Бутусова
Все персонажи в этом "Отелло" примеряют по несколько личин. Фото: Михаил Гутерман
Театр "Сатирикон" под руководством Константина Райкина открыл сезон едва ли не последним из значимых московских театров, зато большой премьерой: режиссер Юрий Бутусов поставил шекспировского "Отелло". Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Жизнь любого театра непредсказуема и подчас полна удивительных для нетеатрального человека неожиданностей. Бывает даже так, как случилось с этим вот спектаклем "Сатирикона". Собирался сначала режиссер Юрий Бутусов — его пятый спектакль в театре Константина Райкина — ставить чеховские "Три сестры", но потом что-то не заладилось, но не бросать же работу вовсе,— и решили, что лучше сделают "Отелло". Нельзя сказать, что от Чехова в спектакле вообще ничего не осталось: "Александр Игнатьевич!" — истошно вопит одна из трех женщин, кружащихся по сцене в отчаянном танце, и театральные люди понимают, что имеются в виду полковник Вершинин и финал "Трех сестер", когда сестры Прозоровы прощаются с уходящими из города военными.
Спектакли Юрия Бутусова вообще словно прорастают друг в друге и нередко друг друга продолжают. Когда странный человек, похожий на инвалида,— потом окажется, что это Яго,— в начале "Отелло" вдруг приветствует зрителей по-немецки, волей-неволей вспоминаешь и давнего "Войцека" в постановке Юрия Бутусова, и его же недавнего "Доброго человека из Сезуана" в Театре имени Пушкина, где зонги Брехта исполнялись по-немецки, на языке оригинала. Программка подсказывает, что есть в спектакле и воспоминания о покойном петербургском актере Андрее Краско, и если невооруженным глазом они и не особенно распознаются, то тот спектакль Бутусова, в котором Краско когда-то играл, "Смерть Тарелкина", вспомнить, может быть, действительно нелишне: элементы фантасмагории и трагифарса, в жанре которого написана пьеса Сухово-Кобылина, свойственны и новому "Отелло".
В театре действительно возможно все — и у Юрия Бутусова все театральное годится в дело. Пространство, придуманное постоянным соавтором режиссера, художником Александром Шишкиным, напоминают о громадном складе декораций: словно театр вывернули наизнанку и предъявили зрителю закулисье. Театр этот большой, и спектаклей в нем много: список предметов реквизита, которыми загромождена сцена "Сатирикона", занял бы всю газетную полосу — зеркала и деревья в кадках, деревянная повозка и рояль, костюмы и объекты неизвестного назначения... Возможно, в этом же интерьере играли бы и "Три сестры". Здесь вообще можно играть любую классическую пьесу, за которой тянется шлейф богатой традиции разнообразных интерпретаций.
Новый спектакль Юрия Бутусова растрепан, эклектичен и похож на какое-то тотальное кабаре — кажется, у каждой из сцен был какой-то отдельный импульс, и, наверное, именно разнообразные детали оформления часто служили источником фантазии для режиссера и актеров. Кроме Шекспира — в трех переводах — еще отрывок из "Руслана и Людмилы" Пушкина, и стихотворение Ахматовой, музыка — оригинальная от Фаустаса Латенаса, но еще Бах и "Битлз", Мендельсон и Эминем, Джо Кокер и "Колибри". На портале сцены — видео со смешными рисунками и, как следует понимать, ключевыми словами и выражениями.
Любая важная для шекспировского сюжета деталь и любое событие в спектакле проверяется на значимость — и не выдерживает проверки. Злополучных, в данном случае красных, платков оказывается множество, почти столько же, сколько осенних листьев, выпавших из чемодана. Черный цвет — не знак отличия Отелло, а доступная краска, которой может вымазаться кто угодно. Надо ли пояснять, что никто никого не душит? Ничего нет заранее решенного и неизменного в мире нескончаемого театрального обмана: уверенно заявив эту тему в "Чайке", своем предыдущем сатириконовском спектакле, Бутусов продолжил ее в "Отелло". Здесь невозможно предугадать, каким именно обернется тот или иной персонаж в следующей сцене — и эта непредсказуемость удерживает зрительское внимание, и даже зачаровывает. Одна только Дездемона успевает предстать и развратной обманщицей, и глупенькой блондинкой, и холодной вамп, и преданной женой.
Здесь и ключевая для "Отелло" тема ревности грозит оказаться лишь проекцией на внутритеатральные интриги: когда Яго готовит на электроплитке яичницу и угощает ею Отелло, легко представить себе двух актеров, которые живут в общежитии, а один вот тайно завидует другому. Но это всего лишь минута, один из этюдов, а разнообразные театральные фактуры и способы исполнения, должно быть, нужны Юрию Бутусову лишь для того, чтобы отринуть бессмысленность этого лживого мира и сосредоточиться на внутреннем процессе двух шекспировских персонажей, испытывающих сильные и страшные, губительные чувства. Спектакль держится на двух актерах: Тимофей Трибунцев (Яго) ведет первый акт, Денис Суханов (Отелло) — второй. Два человеческих типа, два актера разных амплуа, две разные линии, два примера невероятно сосредоточенного, чуткого и подробного освоения роли, умения покорить зрительный зал — и так подняться над несовершенством театрального мира.
