«Я умен, зол и завистлив»: почему пьесы Александра Островского востребованы сегодня
«Я умен, зол и завистлив»: почему пьесы Александра Островского востребованы сегодня
До 16 апреля в Малом театре идет XIII театральный фестиваль «Островский в доме Островского». Театры из Минска, Санкт-Петербурга, Сургута и Барнаула показывают спектакли по пьесам драматурга, чей 200-летний юбилей отмечали 12 апреля. В России произведения Островского — по-прежнему одни из самых востребованных. Член жюри фестиваля, театровед и автор докторской диссертации по теме «Антропологические проблемы театра А. Н. Островского» Нина Шалимова рассказывает о феномене этого драматурга
Сегодня может показаться, что тексты Островского — это какой-то незамысловатый или даже простоватый материал. Но публика на него идет, причем совершенно разная: не только простодушная, но и гораздо более искушенная. Продвинутые театралы, поклонники Чехова или, допустим, Булгакова получают от постановок Островского особую радость. Дело в том, что театральное мировоззрение Островского — далеко не элементарное и довольно лукавое. Я сама, например, люблю Макса Фриша и Теннесси Уильямса, драматургов, далеких от русского классика. Но если вдруг останусь без его пьес, без премьерных постановок Малого театра, где хорошо знают подход к Островскому, непременно затоскую.
Казалось бы, многие пьесы Островского заиграны «до дыр». Но каждый раз находится неожиданный поворот сюжета, и какое-то хрестоматийное место в пьесе вдруг начинает играть новыми красками. Такие открытия возможны как в традиционном театральном формате, так и при активной деконструкции текста у режиссеров совсем другой внутренней духовной структуры и других театральных пристрастий.
У Юрия Погребничко («Нужна драматическая актриса» на сцене театра «Около дома Станиславского»), у Андрея Могучего («Гроза» в БДТ) или у Евгения Марчелли («Шутники» в «Сатириконе») герои Островского трактованы и поданы неожиданно. Например, в «Шутниках» Константин Райкин играет отставного чиновника Оброшенова, который, чтобы прокормить семью, соглашается исполнять презренную роль шута при богачах. Оброшенова всегда играли человеком униженным и оскорбленным, над которым зло шутят замоскворецкие «мажоры». Ему сочувствовали, его жалели.
Райкин предлагает другое, «бесслезное», решение образа. Его герой заключает с богачами своего рода социальный договор: «Вы надо мной издеваетесь, я реагирую, как шут, а взамен вы мне платите, и никто не остается внакладе». В сегодняшней жизни такая модель поведения вполне возможна.
У Островского есть пьесы-«хиты», которые так и просятся, чтобы из них сделали спектакли-шлягеры («Волки и овцы» или «Бешеные деньги»), а есть малоизвестные произведения, редко попадающие на сцену. До недавнего времени казалось, что «Не от мира сего» — пьеса, навсегда оставшаяся в прошлом. Про нее лет сто никто не вспоминал. Но стоило Екатерине Половцевой вчитаться в нее, поверить в правду автора, как получился неожиданный и крайне интересный спектакль о том, что есть в этом мире люди, которым больно от любой грубости или пошлости.
Сыгранный на сцене филиала Театра имени Пушкина (2017), спектакль оставлял впечатление, что в самом деле возможна та самая мировая душа, о которой писал чеховский Костя Треплев. Или «Трудовой хлеб» в режиссуре Александра Коршунова (1998), разыгранный актерами Малого театра, как по нотам. Горькое веселье этого драматического сюжета подавалось со сцены честно и правдиво, с большой душевной затратой.
Наверное, в этом и есть секрет Островского. Если исполнители ролей проникаются правдой драматурга, то они разворачиваются к партнеру лучшей частью своей души. При этом они не притворяются, не лгут, а раскрывают свои резервы «хорошести». И в публике происходит то же самое. Островский прекрасно умеет эту тягу человека к лучшему развить — через живой юмор, сочувствие и прочие проявления человечности. Поэтому к нему тянутся и актеры, и зрители.
Фестиваль «Островский в доме Островского» показывает, что традиционный аутентичный подход к его произведениям нисколько не устарел. «Бальзаминов», любовно поставленный Алексеем Дубровским и разыгранный мастерами академической сцены, —большая театральная радость для публики. Классический формат Малого — это гарантия от пошлости и подлости на драматической сцене, от выворачивания нравственных смыслов наизнанку.
Островский не мудрствует понапрасну над проблемами добра и зла. В каждой пьесе он четко отделяет правду от лжи, красоту от безобразия, хорошее от плохого. Если его герои совершают что-то дурное, они это дурное не оправдывают и тем более не выдают за благое. Уж на что «мудрец» Глумов циничен, но и он не обольщается по поводу себя: «Маменька, вы знаете меня: я умен, зол и завистлив, весь в вас». Этих качеств ему оказалось вполне достаточно, чтобы сделать карьеру в тогдашнем обществе. А разве сегодня, в XXI веке, она делается как-то иначе.
