Аркадий Райкин: аншлаг навсегда
Сто лет назад в Риге в семье лесного бракера и акушерки родился Аркадий Райкин. Его блистательному лицедейству суждено было стать главной отдушиной советского народа на протяжении нескольких десятилетий. Великий артист, прописанный по ведомству сатиры, играл по пушкинской формуле – «милость к падшим». И вызывал острое желание распрямиться.
От сарая до Александринки
Эпоха не предвещала счастливой жизни. Переезды и голод в годы Первой мировой. После революции – порванные связи с родней из Риги, оказавшейся вдруг «за границей». Страх телефонного звонка «оттуда». Позже, в сороковые40-е, Райкины восстановят по крупицам сведения о родных – почти все погибли. Одна спаслась после расстрела в гетто, с простреленным плечом выбравшись из-под трупов. Другой всю войну пролежал в простенке между первым и вторым этажом латышского дома, оккупированного фашистами. А потом не смог ходить – атрофировались мышцы. Не пережил войну и отец: как многие ленинградцы, вывезенные из блокадного города, он не выдержал испытания едой и умер от переедания.
Но был и цирк-шапито в Рыбинске, где шестилетний Аркадий перезнакомился со всеми артистами. И самодельный театр в сарае и первая «роль» (убитый купец с кинжалом под мышкой).
Первый драматический спектакль – «Шантеклер» Ростана в Рыбинском драматическом театре. Счастье вперемешку со смертельной завистью к соседскому мальчишке, который играет на настоящей сцене: пусть его роль – всего лишь строгать палочку на птичьем дворе. (Через восемьдесят с лишним лет Константин Райкин поставит «Шантеклера» – спектакль об окрыленности творца – в театре имени Аркадия Райкина).
Уроки изобразительного искусства у Владислава Измайловича, который привил вкус к живописи и умение в ней разбираться.
Театральный кружок Юрия Юрского, и первые роли, сыгранные Райкиным-школьником уже в профессиональных театрах – Передвижном театре Щербакова и «Станке».
И все богатство театрального Петербурга 20-–30-х годов.
Знаменитые спектакли Александринки, куда Райкин ходил с десяти лет, проскальзывая с толпой мимо контролеров, а то и покупая билеты на деньги, вырученные от продажи учебников, а вечером получал от отца неизменный окрик, подзатыльник, а то и отказ пустить на ночь в дом.
Пойти другим путем
Мейерхольд принял его в свою труппу… за глаза. Репетируя «Горе уму», мастер, не терпящий посторонних на репетиции, увидел студента, прячущегося в темноте зала. «В этот момент он был похож на орла, высмотревшего с горных высот свою добычу», – вспоминал Райкин. Мейерхольду было достаточно двух вопросов, чтобы понять об этом студенте главное. Вместе с приглашением в труппу Райкин получил предложение ввестись в знаменитую «Даму с камелиями», переехать в Москву и защитить диплом уже в ГОСТИМе. Но... уехать – означало для Райкина предать свой курс, который вот-вот должен был стать театром. Тогда руководитель курса Владимир Николаевич Соловьев – знаменитый педагог и режиссер, блестящий знаток комедии дель арте, сподвижник Мейерхольда и его соавтор по журналу «Любовь к трем апельсинам» – отговорил своего студента идти в труппу гениального режиссера. Точно предчувствовал скорую гибель ГОСТИМа.
Его судьбой стал Ленинградский театр миниатюр, возникший в 1939 году почти спонтанно. Он соединил певцов, жонглеров, танцовщиков, музыкантов, акробатов. Через три года, в разгар войны, исполнение обязанностей руководителя театра, который обслуживал военные части от Дальнего Востока до Новороссийска, возложили на самого молодого – конферансье Аркадия Райкина.
Это Райкин сказал!
Аркадий Райкин не щадил самолюбие своих авторов. Миниатюры были для него таким же материалом для дальнейшей переработки, как язык улицы, неологизмы партбоссов, канцеляризмы Системы. Как ткань для портного. Он мог заказать один и тот же монолог разным авторам, уверив каждого, что только он в состоянии понять райкинский замысел. Мог переписать или исправить до неузнаваемости их тексты или «сшить» новую миниатюру из разных «лоскутов» – разных авторов. «Это сказал Райкин», не сомневалась публика.
От Райкина уходили многие. Кто-то в отрыве от Театра миниатюр, так и не смог реализоваться в полную силу. Кто-то доказал свою уникальность и состоятельность – как Михаил Жванецкий.
Но… Когда в постановлении о журналах «Звезда» и «Ленинград» были объявлены персонами нон грата Ахматова, Зощенко и «некто Хазин», когда от Зощенко стали отворачиваться даже знакомые, и он, чтобы не дать им для этого повод, стал отворачиваться первым, когда подступало безденежье, в квартире писателя раздался звонок.
-– Михаил Михайлович, надо восстановить справедливость. По крайней мере в возможных для нас пределах. Я считаю несправедливым то, что вы до сих пор ничего не написали для нас.
Аркадий Райкин пустил в ход весь свой артистический дар, чтобы казаться непринужденным и деловитым. Он давно мечтал о том, чтобы Зощенко стал автором их театра, но понимал, что литература Зощенко восходит на иной уровень. Теперь же было не до стилистических тонкостей – писатель просто лишался заработков. Так в репертуаре театра появилась миниатюра Зощенко «Доброе утро».
А Александр Хазин вообще стал постоянным автором Аркадия Райкина и завлитом его театра.
Смех – эсперанто человечества
Во время гастролей играли на языке приглашающей страны. На английском, немецком, румынском, польском, словацком. Выучили спектакль по-японски (намечались гастроли в сСтрану восходящего солнца, где о Ленинградском театре миниатюр была написана целая книга). Но… направили другой коллектив.
Играли даже на венгерском, где элементарное «здравствуйте – до свидания» («ёноподкеванок – висонтлаатаашра») оборачивалось для актеров серьезным испытанием.
Райкин по-английски высмеивал советских бюрократов, и англичане, хохоча, узнавали своих. Эффект узнавания был настолько велик, что миниатюру «Непостижимо» даже запретили показывать на британском телевидении.
Тексты учили заранее, но самая сложная работа начиналась уже на гастролях – Аркадий Исаакович настаивал, чтобы в их спектаклях звучали самые современные речевые обороты.
Райкинская языковая память была феноменальна, и часто зрители, приходящие за кулисы после спектакля, недоумевали: как не знаете языка?! Вы же только что говорили несколько часов!
Однажды его языковые способности подвергли жестокому испытанию. Министерство культуры направило артиста в Западный Берлин на международный фестиваль пантомимы, где Райкин должен был в качестве почетного гостя прочитать доклад о влиянии пантомимы на другие искусства. Райкин обстоятельно подготовился к докладу, но по приезде в Берлин его поставили в известность перед фактом, что приглашен он не доклад читать, а играть концерт вместе с Марселем Марсо. До концерта оставалось 64 часа. К счастью, переводчик вошел в положение и согласился работать, не прерываясь на сон, не покидая гостиницу. После выступления Райкина вызывали четырнадцать 14 раз, но он уже ничего не воспринимал.
Выступления театра миниатюр Аркадия Райкина проходили и в Балканских предгорьях под открытым небом, и на футбольном поле, и в студии «Би-Би-Си» на открытии нового британского телеканала. В Габрове его избрали почетным гражданином города. В Лондоне причислили к пяти самым выдающимся комикам мира.
Ждали театр Райкина в Японии, Италии и Америке. Известный американский продюсер Сол Юрок, знаменитый своей щедростью и любовью к русским артистам, предлагал чиновникам и партбоссам всех уровней привезти театр миниатюр в Америку, чтобы в течение года играть спектакли в зале на тысячу мест. Но уговоры были тщетны. Америка, о которой мечтал Аркадий Райкин, оставалась недоступной до конца жизни.
Когда власти наконец отпустили его в США, запротестовали врачи – перелет мог оказаться для 76-летнего артиста роковым. Приговор врачей Аркадий Исаакович перенес так тяжело, что его коллеги решили: должно быть так, как он хочет. На выступлениях Аркадия Райкина творилось что-то невообразимое. Каждый раз зрители (тысяча, две) аплодировали стоя и плакали. Плакали и артисты. Все понимали, что больше Райкин не приедет, что эти выступления – прощальные.
Семнадцать процентов на творчество
Аркадий Исаакович Райкин был сыном своего времени. В юности, работая на Охтинском заводе (годичный рабочий стаж был необходимым условием для поступления в институт), ездил в Ярославскую область бороться с кулаками. Похоронил своего товарища, убитого, так сказать, в классовой борьбе. Участвовал в описи церковного имущества и в праздничном митинге, посвященном появлению первого трактора.
Почти всю войну обслуживал части советской армии и госпитали, часто бывая на волосок от гибели. Память о святости той задачи на всю жизнь определила отношение и к своим зрителям, и к своей стране.
Общество, в котором довелось жить, он сравнивал со здоровым человеком, у которого сильно болит зуб. Райкин искренно переживал, когда его упрекали в искажениях, очернительстве, отсутствии положительных героев и позитивных примеров из жизни советского общества, – он ощущал себя врачевателем, который должен вылечить этот проклятый «зуб», не дающий житья. А у системы, между тем, был рак.
Его «оперативное вмешательство» не заканчивалось сценой и начиналось не на репетициях. Так, работая над миниатюрой про обязательное освоение бюджетных средств, он специально ходил в Министерство финансов, чтобы выяснить, почему везде действует это асбурдное правило. «Мы скоро решим ваш вопрос», – испуганно отрапартовали чиновники.
Ему приходили тысячи писем с просьбами о помощи. Некоторые корреспонденты Райкина даже пытались облечь их в литературную форму – для готового монолога. Откликнуться на все было невозможно, но если интонация письма вызывала доверие, Райкин откликался. Кого-то помог устроить в больницу, кому-то – добиться амнистии. В этом была не просто жажда обратной связи, которая у артиста обычно ограничивается популярностью, а жажда познания жизни, со всеми ее бедами, абсурдом и прочими «больными зубами».
Театр миниатюр был вопиюще беспартиен – в нем никогда не набиралось и трех членов КПСС, необходимых для создания партийной организации. Тем не менее, «богатство ленинской мысли» тоже бралось на вооружение. Так, в 60-е годы в театре появился спектакль «Плюс-минус», авторами которого были Жванецкий, Лиходеев и… Ленин. Цитатами Ильича с указанием тома и страницы в собрании сочинений подкреплялись все сатирические выпады.
Но все эти стилистические хитрости не спасали от глухой ненависти начальства, от изматывающей сдачи спектаклей («На творчество я трачу только процентов семнадцать», – подсчитал как-то Райкин). И как следствие – от многочисленных инфарктов, один из которых случился прямо в кабинете у завотделом культуры ЦК Василия Шауро.
Но по меркам советской истории Райкину еще повезло…
Однажды его буквально из постели вытащили, чтобы отвезти на закрытый концерт в честь 60-летия Сталина – концерта для угрюмых правителей судеб, где не было ни единой женщины. По дороге он сосредоточился на том, что ему необходим горячий чай – смягчить горло. Так, со спасительными мыслями о чае, он начал выступление перед вождем народом.
В семейном архиве Райкиных хранится учтиво-лаконичный сталинский ответ на приглашение посетить другой его спектакль. Но... спустя много лет Аркадию Райкину показали список ленинградцев, которых, согласно сталинскому распоряжению, должны были сослать в Казахстан. Уже подогнали к Ленинграду вагоны для их отправки, но Сталин умер. В этом списке была и фамилия Райкина.
Коммунистическая власть попрощалась с Райкиным «достойно». Несколько дней газеты не сообщали, когда и где пройдет панихида. По воспоминаниям брата Аркадия Исааковича и его партнера по сцене Максима Райкина, на панихиду, кроме друзей и родственников пришли только жители близлежащих домов. Товарищ в штатском прямо из зала во время панихиды передавал по рации речи выступавших и комментировал происходящее. Как сказал кто-то из близких, великий артист впервые не собрал аншлага.
Театр начинается с трубы и подкопа
Сказать, что он собирал аншлаг более пятидесяти лет, – значит, ничего не сказать.
Однажды на гастролях в Ростове в театре заболелио несколько артистов, и спектакль пришлось отменить. Следующие гастроли в Ростов состоялись через семь лет, и на него пришли люди с билетами семилетней давности – ни один из них не был сдан.
Однажды на гастролях в Днепропетровске зал набился до плотности взрыва и выяснить, кто с билетом, а кто «заяц», не было никакой возможности. Зрители заняли круговую оборону. Милицейский патруль увяз в этой зрительской массе и вынужден был остаться смотреть программу. После спектакля администратор показал Аркадию Исааковичу, что тот «натворил». Оказывается, за каменной стеной был сделан самый настоящий подкоп. Деликатнее других оказались студенты – они залезали на балкон по связанным простыням.
Однажды в Москве, в ДК железнодорожников, в антракте в зале появился человек, который наводил ужас на нарядно одетую публику. Он был весь в саже, мазуте и пятнах. Оказалось, что этот приезжий с Камчатки отчаялся купить билет на Райкина и залез в театр через крышу и трубу.
Таких «однажды» в его жизни было немало.
МХЭТ для «омхаченных»
Аркадий Райкин рано ощутил вкус и цену независимости – еще когда мальчишкой упрямо убегал каждый вечер в театр, зная, что последует неминуемое наказание. В молодости независимости хотелось еще больше, а в драматическом театре она была почти не достижима. «Я довольно быстро понял: надо что-то предпринимать, чтобы не умертвить себя в себе. Я ушел в такой жанр, который позволял сохранять относительную независимость». За право быть хозяином собственной судьбы хотя бы во время репетиций, до прихода цензоров и комиссий, он заплатил высокую цену – и репертуар не мировой, и режиссеры не всегда первой величины. Равенских, Акимов или Симонов были, скорее, исключением. А с Анатолием Эфросом Аркадий Исаакович расстался после второй репетиции. Можно только догадываться, каким плодотворным мог бы оказаться этот дуэт.
Пускаться в свободное плавание было рискованно, но жизнь доказала правильность выбранного пути. В эпоху насильственной мхатизации всех театров страны Райкин вместе с Григорием Карповским, которого позже заменил Герман Новиков, создает МХЭТ – Малый Ххудожественный Ээстрадный театр – с парящей птичкой на занавесе, похожей на гуся, и с целой вереницей человеческих типов и коллекцией смешных положений. Спустя много лет, на юбилее МХАТа, при появлении бывшего мхэтовца Аркадия Райкина на сцене, мхатовцы приветствовали его стоя. «Как же так, – изумлялась тогда Фурцева, – когда вышел на сцену представитель ЦК, актеры слушали его сидя, а как только появился Райкин, весь МХАТ встал?». Вопрос риторический. Но можно предположить, что мхатовцы чувствовали в нем своего. В искусстве Райкина была та самая «реальность, отточенная до символа», о которой говорил Станиславский. И пошлый быт был поднят до уровня фантасмагории. И были слезы сострадания – просто, как сказал кто-то из великих, у сатирика такое устройство горла, что слезы вырываются наружу в виде смеха.
Кто этот парень?
«Запомните, вы еще только-только Аркадий Райкин, а я уже давным-давно Смирнов-Сокольский», – поучал строгий член жюри молодого участника первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады. Он же поставил над участником-фаворитом жестокий опыт. Во время выступления, где Райкин должен был исполнять номер «Чаплин», Смирнов-Сокольский спрятал (для опыта) главный элемент реквизита – тросточку. В считанные минуты отчаявшийся конкурсант слетал в гардероб, вымолил у гардеробщиц «тросточку» (довольно неэлегантную палку), вернулся на сцену и исполнил номер. Первую премию на первом конкурсе не присудили никому. Обладателем второй стал 28-летний Аркадий Райкин.
«Как ты думаешь, – спросил тогда член жюри Дунаевский у члена жюри Утесова, – этот парень долго будет иметь успех?». И тот ответил: «Всегда».
