Доступна видеолекция Нины Шалимовой «Жёлтенькая жизнь замоскворецких обывателей»

Главная загадка лекции – её название. Почему жизнь московских обывателей названа «желтенькой»? Подсказка: здесь не нужно идти от шаблона и пробовать сразу представлять героев Островского в ауре нынешней «желтизны» скандальности, информационной дешёвки и некой духовной бедности. Это совсем другой «желтенький» – с его прямым смыслом, красочным, цветным, который мы так незаметно для себя подменили популярным суррогатом. Может быть, мы так же легко соглашаемся и на подделку самого человека? Смотрите видео.

Несколько цитат изнутри:  

• Островский одинаково хорошо понимает своих персонажей – как богатых, так и бедных. Тем более, что психологии и тех, и других замешаны на таком крайне серьезном обстоятельстве жизни, как деньги: эти «тыщи», алтыны, гроши, мильоны», которые считают, пересчитывают, пытаются одолжить, иногда дают, но чаще не дают в долг.

• Островский чувствовал психологию женщин, девушек как мало кто другой. И о них он писал щадяще. Он женщин никогда не уничтожал сатирой и однажды ответил на замечание о том, что уж слишком идеализирует женщину: «Ну как же иначе, она нам Бога родила»! Островский нам дал столько женских образов, что ему все актрисы русского театра должны быть благодарны.

• Мудрец, сердцевед Островский умел проникать в душу человека. Он интригу строил, но особо на неё не полагался. Ему важнее было заглянуть в лицо человеку. На этом строится его драматургия – раскрыть личность, характер, душу, жизнь сердца, состояние ума. Чтобы актер без фальши, правдиво это сыграл, и зритель имел возможность познакомиться с таким художественно обработанным человеческим созданием, личностью, индивидуальностью, уникальностью данной личности. Для Островского любой человек – всегда подлинник, который не имеет копии. И хотя в его пьесах герои выстраиваются по социальному признаку в ряд: вот самодуры, вот свахи, вот бедные невесты, вот «полированные» предприниматели, а вот совсем лапотные и темные, всевозможные приживалки – и вроде бы один социальный тип, но ни один из героев не похож на другого.

• Надо сказать, что Островский слово «разврат» понимал в исключительно духовно-душевном смысле. Для него разврат не был связан с наслаждениями телесного порядка. Его слова: «Где нет строгих принципов, там и разврат. Не различать добра и зла – разврат нравственный. Не различать изящное от неизящного – разврат вкуса». Островский очень четко проводил в каждой пьесе эту линию, разделяющую добро и зло. Под каким углом персонажи склоняются к оси добра – всё дело в этом. Его не очень интересует, удастся или не удастся очередная интрига. Его интересует, что произойдет с душой человека внутри интриги – от чего он откажется и что приобретет, чем обернется опыт его взросления.

• Для трагического отчаяния нужна трагическая героиня. Трагический герой – это тот, кто достигает некой духовной высоты, кто может разговаривать с небесами. Но сильно действовать в своей жизни могут, на самом деле, очень немногие люди. Островский занялся тем, что взял в поле внимания обыкновенных людей и их сделал героями своих пьес. Он занялся людьми, сомасштабными тем, которые сидят в зрительном зале. Любой из нас может оказаться на месте его героя, обыкновенного слабого человека. Это принципиальная программа Островского. Что делать обыкновенному слабому человеку, когда он сталкивается с грязью, сплетнями, с подлостью? Когда он на это натыкается, что ему делать?

• К обыкновенному, распространенному, человеческому в человеке Островский относится без презрения и без снисхождения, а милующе. И он всегда найдет возможность оставить какой-то зазор, чтобы безнадега ушла. Как угодно обойдется со своими персонажами, но чтобы у зрителя после финала не было безнадёги. И делает это он с помощью достаточно тонких форм комического. Они как бы снимают всё кровоточащее, серо-унылое, повседневье. Силой художества, красотой художества, юмором художества он снимает всё слишком болезнетворное и кровоточащее, и показывает жизнь как бы промытой при восприятии. Он, конечно, очень цветной автор.

• Я название сходу придумала: «Жёлтенькая жизнь замоскворецких обывателей». Но ведь жёлтенькая – не серенькая. Хоть какой-то, да узорчик. И Островский тем самым вселяет и в нас эту уверенность, что всё наладится, образуется и как-то по-человечески продолжится. И пусть эта жизнь жёлтенькая, но пусть она будет. И пусть она по возможности будет без несчастий. По сути дела, об этом все замоскворецкие и незамоскворецкие – и бряхимовские, и калиновские пьесы.

Видео: Марат Нариманов
Фото в галерее: Александр Иванишин
Текст: Екатерина Купреева