Поздравляем Софью Щербакову с вводом!
Софья Щербакова впервые сыграла роль Учительницы в спектакле «Мой папа – Питер Пэн». Поздравляем с вводом! Желаем актрисе и нашему обновлённому спектаклю дальнейшей интересной дороги, полных залов, чутких слов отзывов!
Эта постановка Нади Кубайлат 2019 года имеет большой шлейф наград, которыми мы гордимся: спектакль был отмечен в Лонг-листе Фестиваля «Золотая Маска» и отобран в афишу его внеконкурсной программы «Детский Weekend», стал призёром Фестиваля «Арлекин». Современная пьеса Керен Климовски про сына, который пытается понять своего отца, воплощена очень стильным способом, где уникальный пластический рисунок двигает вперед действие, а форма и внутренний жанр представляют собой своеобразную матрицу, живущую в сознании главного героя – взрослого Дани. Ввод состоялся 19 ноября. Кстати, и для нашей молодой актрисы Сони Щербаковой, и для режиссёра Нади Кубайлат он оказался первым в жизни. Немного поговорили об этом:
Софья Щербакова: «Это сложный ввод. Несмотря на то, что я видела спектакль много раз, и это один из моих любимых спектаклей в нашем театре, но я не ожидала, что будет так непросто. Потому что он сложный пластически, там много мелких передвижений, при этом все актёры существуют на протяжении действия как единый организм, и нет возможности что-то вспомнить за кулисами, подсмотреть или спросить, что будет дальше. Конечно, пока что у меня лёгкая паника, но надеюсь с количеством спектаклей почувствовать свободу!»
Надя Кубайлат: – У меня хорошее ощущение от ввода как такового. Потому что он даёт спектаклю новый толчок, это какая-то новая жизнь, новый человек, новое дыхание. Как будто ещё одна премьера. Но ввод – это непростая задача. Потому что, с одной стороны, есть рисунок спектакля, рисунок роли, а человек приходит новый, со своей энергетикой. И тут важно не просто подчинять его прошлому рисунку другого артиста, а очень важно, чтобы он по-своему раскрылся в этой роли, привнёс в спектакль что-то своё.
Главной сложностью для меня в вводе оказалась необходимость в возвращении в тонкости спектакля, задачи той или иной роли, первопричины, если можно так сказать. Через какое-то время ты как режиссер спектакля перестаёшь воспринимать спектакль как те или иные частности, ты чувствуешь это как нечто целое, одну композицию, как определённый ритм, и уже сложно объяснить новому человеку, почему мы делали так, а никак иначе. «Почему» уже неважно. Потому что так работает этот организм.
– Как ты смотришь на спектакль, учитывая время со дня премьеры и сегодняшнее время вообще?
– Да, я часто об этом думаю. Потому что у меня внутренний диалог с этим спектаклем не то, что продолжается, а даже со временем обостряется. Естественно, я с момента премьеры тоже прошла какой-то путь и иногда думаю, что хочется что-то в нём поменять, что-то как будто не совпадает с тем, как бы я сейчас, наверное, это сделала. И когда я впадаю в процесс диалога со спектаклем, меня потом очень сильно удивляет ощущение, что как будто он отдельный организм, с которым я пытаюсь либо договориться, либо поспорить, либо задавать ему вопросы. Он живет своей жизнью, и, если внедряться в эту историю, то как-то очень аккуратно. Вот есть у нас персонажи: взрослый Даня и маленький, и вот они разговаривают. И мой диалог с этим спектаклем очень похож на разговор взрослого Дани и маленького.
– Как быстро была выбрана именно Соня Щербакова?
– Я просто думала, кто это может быть, и когда в голове мелькнуло имя Сони Щербаковой – мы даже не пробовали, а просто сразу начали репетировать. Соня прекрасная, это какой-то вброс энергии нового качества, нового звучания.
Екатерина Купреева
