Вечер с Достоевским в Сатириконе.
Райкин грандиозен! Абсолютно!
Маленький человечек на фоне огромной глухой, до потолка, стены (декорация), придвинутой почти вплотную к зрительному залу из глубины огромной сцены Сатирикона, заполняет собой и эту огромную стену, и эту огромную сцену, и этот огромный зал.
Час сорок.
Час сорок идёт спектакль Валерия Фокина по повести Достоевского «Записки из подполья», именованный в афише, как "Вечер с Достоевским", и это 100 минут фейерверка многогранного таланта Райкина.
Сейчас модно стало инсценировать недраматургические произведения, и то, что я видела — мне нравится. Пусть их невозможно выкатить на сцену в полном объёме и, конечно, произведение страдает: какими-то красками, деталями, нюансами, персонажами, целыми сюжетными линиями — режиссёру приходится жертвовать, и в этом смысле работа по сжиманию текста — титанический труд, ибо нужно постараться сохранить не только сюжет, но и смысловую нагрузку — то, ради чего автор, собственно, и брался за перо, а также атмосферу, «эмоциональный градус», силу воздействия на читателя зрителя... И плюс к тому, разумеется, режиссёрское вИдение — его собственное восприятие и понимание текста, на что он имеет полное и неотъемлемое право.. Одним словом, сумасшедший труд. Но мне кажется, у тех режиссёров, кого я знаю (чьи работы в этом ключе я видела) — всё это получается. А впечатлившийся зритель (вроде меня) потом бежит домой и хватается за оригинал, чтобы добрать упущенное.
Но, опять же, одно дело — «многолюдное» произведение, где много действия и диалогов, что не даёт скучать зрительскому глазу и слуху, и совсем другое — один длиннющий монолог с витиеватыми философскими рассуждениями, рефлексией, мучительным выворачиванием наизнанку не самого светлого качества человеческой души.. — как вот это всё вытащить на сцену и не потерять безвозвратно зрителя на 10-й минуте спектакля? Никак. Невозможно. Но Фокин с Райкиным сделали это невозможное. Конечно, колоссальная доля успеха сего предприятия — чтецкий талант Райкина: даже если бы он просто стоял 100 минут на сцене и только читал — это уже был бы событийный спектакль. Но ведь КА ничуть не менее грандиозный — актёр. И неподъёмное для сцены произведение расцветает в зале Сатирикона поистине волшебным цветком, от которого невозможно отвести ни слуха, ни взгляда.
К слову сказать: теперь это второй моноспектакль КА в репертуаре театра наравне с восстановленным «Контрабасом».
Чего только ни делает Райкин на сцене: он несколько раз переодевается, он разговаривает (текстом Достоевского, разумеется, но текст и предполагает обращение к невидимому собеседнику) с залом, он даже часть текста исполняет рэпом (в помощь ему для этого дан живой оркестр из трёх музыкантов); два предмета, находящиеся в его распоряжении на сцене — стул и стол — «обыграны» им со всех сторон; эмоционально он настолько пластичен и разнообразен, что не семь, а все семьдесят семь потов сходят с него, пока он ведёт своё повествование.
Условно спектакль можно поделить на 2 части: «теоретическая» и «практическая». В первой части главный герой доносит до нашего слуха и сознания суть своего понимания человеческой сущности, во второй же — в истории с Лизой — как бы докажет теорию на практике. Во второй части как раз появляются диалоги — казалось бы: можно ввести в спектакль актрису. Но Райкин по-прежнему будет на сцене один, говоря и за себя, и за Лизу (и это будет ещё одно волшебство — полная иллюзия, что на сцене двое: он и она). Словно подчёркивая чудовищное, беспредельное, беспросветное одиночество героя, Валерий Фокин предоставит Райкину для общения лишь тени: тень Лизы, тень стула, тень падающего снега, тень колышащейся занавески на чёрном окне, вдруг распахнувшемся в доме героя с приходом Лизы и впустившем в затхлое мрачное «подполье» свежий ветер (после ужасной развязки окно закроется), тень самого героя..
Да. Одиночество, пожалуй, основная тема всего, что сейчас ставится в театре и снимается в кино.
____________________________
Забавные мелочи.
промелькнёт в спектакле и Замза, сыгранный Райкиным у того же Фокина, и Ричард, сыгранный им же у Юрия Бутусова;
очень чувствителен КА ко всяким покашливаниям и сморканиям в зале — мгновенно передразнивает с укоризной в сторону, откуда донеслось.
