Агриппина Стеклова: Эта кровавая и прекрасная профессия

Агриппина СТЕКЛОВА отличилась уже в РАТИ (мастерская М.А. Захарова), где сыграла Дульсинею Тобосскую, завоевав весьма почетный приз за лучшую женскую роль. Студентку заметил Константин Райкин и пригласил в свой театр, где она в первой же большой роли в "Кьоджинских перепалках" продемонстрировала сценическое обаяние и темперамент. Вот что говорит сам художественный руководитель "Сатирикона" о молодой актрисе: "Агриппина Стеклова - абсолютная драгоценность, начиная со своего внешнего вида (ее роскошные красные волосы - не парик). Очень одаренная, и к тому же открытое, радушное существо, такое солнышко. Я на нее в дальнейшем очень рассчитываю".

- Агриппина, когда смотришь спектакль "Кьоджинские перепалки" - первый, в котором вы под руководством К.А. Райкина сыграли в 1997 году большую роль на сцене "Сатирикона", - бросаются в глаза колоссальные энергетические затраты актеров. С другими театрами нельзя даже сравнивать. Таков стиль вашей работы вообще или особенность этой молодежной постановки?

- Я думаю, что если вы посмотрите все остальные спектакли театра "Сатирикон", то, наверно, заметите то же самое: в каждом спектакле присутствует какая-то сверхэнергия, сверхсила. Наверно, наш театр тем и отличается от других, что актеры "Сатирикона" (хотя, может быть, это очень самоуверенное заявление) играют на пике физических и психических возможностей, во всяком случае стараются это делать. Спектакль изначально задумывался Константином Аркадьевичем в расчете на новое поколение актеров, на молодое вливание, и оно произошло, оно было большое, мощное, в коллектив "Сатирикона" нас пришло много: и Гриша Сиятвинда, и Денис Суханов, и Максим Аверин. Они по сей день являются моими основными, любимыми партнерами.

- Автор вышедшей недавно и очень содержательной книги "Константин Райкин: роман с театром" М. Токарева пишет о "Сатириконе": "Здесь выучены любить пот, ночные прогоны, десятичасовые репетиции…"

- Я работаю здесь седьмой сезон, за все это время ночные репетиции у меня были однажды, и то не с Константином Аркадьевичем, а с Юрием Бутусовым, когда мы выпускали спектакль "Макбетт". Может быть, это было на заре "Сатирикона", но я этого не застала. Если пишут, значит, наверно, так было. А вообще график работы у нас довольно интенсивный: репетиции начинаются в десять утра, продолжаются до двух, потом может быть еще какая-то репетиция, вечером спектакль. Но если ты не занят в репетициях, то времени свободного у тебя больше: играешь только в идущих спектаклях. У нас небольшая труппа и небольшое количество названий в репертуаре, это репертуарная политика театра. Чем меньше названий, тем чаще играется спектакль и тем дольше он живет. Раз в неделю спектакль должен играться обязательно, иначе он быстро умрет. Во многих московских театрах бывает до двадцати и более названий в репертуаре, и спектакль, таким образом, играется раз в месяц. По-моему, это полумертвые спектакли.

- В "Гедде Габлер" вы играете Теа, подругу героини. Что это за странное, дикое существо - Гедда? Как может ваша Теа дружить с женщиной, от которой можно ожидать чего угодно?

- Смею утверждать, что образ этот не выдуман Ибсеном, такие женщины есть. Больше того, я даже их знаю, я знаю таких актрис. В наше время в Москве есть такие, и не одна, и не две. Этот образ не с потолка взят.

- Когда Гедда грозит спалить ваши волосы, вам не страшно?

- Страшно, конечно. Но мне кажется, в нашем спектакле Наталья Вдовина создает образ женщины не столько роковой, сколько глубоко несчастной. И очень болезненной.

Она не злодейка, она ведет в жизни опасную игру, она играет и заигрывается и в конце концов стреляется. Гедда хотела бы быть простой, нормальной женщиной, но не может. Режиссер Нина Чусова строила эти образы, Гедды и Теа, как две противоположности: одна лед, а другая - огонь. Гедда и по гриму, и по костюму - такая холодная Снежная королева, а Теа - теплая, горячая, очень открытая, очень любящая. В этом спектакле я впервые за все годы работы в театре встретилась на сцене с Натальей Вдовиной и благодарна режиссеру за то, что она соединила меня и Наталью, потому что я очень люблю ее как актрису. Она одна из самых сильных, на мой взгляд, московских актрис.

- Ваш театр становится взлетной площадкой для молодых режиссеров? Елена Невежина замечательно у вас работает, теперь вот Нина Чусова…

- Константин Аркадьевич отличается тем, что готов предоставить шанс молодым режиссерам. Елена Невежина поставила у нас уже три спектакля. Дипломный спектакль Нины Чусовой "Шинель", который она поставила у себя на выпускном курсе в РАТИ, Константину Аркадьевичу очень понравился, и он пригласил ее на постановку. На мой взгляд, Нина очень талантливый человек, профессиональный, живой, энергичный, проницательный. Я считаю, что первый ее настоящий режиссерский спектакль был не в РАТИ, где она ставила Гоголя со своими студентами, в привычной обстановке (это был очень удачный спектакль, который она перенесла потом на малую сцену Молодежного театра), а "Гедда Габлер" в "Сатириконе", так как здесь произошло ее знакомство с новым коллективом. Мне было безумно интересно работать с Ниной. Я вообще люблю встречи с новыми людьми, с новыми режиссерами, с новыми партнерами. Это иногда страшно, боязно, но я люблю бросаться во что-то новое, и, мне кажется, сама наша профессия подталкивает тебя к этому. Но вместе с тем хочется встретиться и с теми, с кем уже работала: и с Константином Аркадьевичем, и с Ниной Чусовой, и с Юрием Бутусовым, и с Еленой Невежиной.

- Чем отличается режиссер Константин Райкин от других режиссеров, с которыми вы работаете?

- Райкин выпустил со мной пока только один спектакль, "Кьоджинские перепалки". Он гениально показывает, виртуозно, хочется сразу это повторить, разумеется своими средствами. Сам он играет так, как будто в последний раз. И требует того же от своих актеров, это его непременное условие. И еще от многих режиссеров его отличает то, что он очень следит за своими спектаклями. Если что-то вдруг идет не так, как им задумано, он страшно мучается, потом собирает всех на разбор спектакля. Наверно, это правильно. К примеру, мы уже спектаклей десять сыграли "Макбетт" без режиссера Юрия Бутусова. Мы привыкли, что он все время рядом, он был на всех премьерных спектаклях, ездил с нами на гастроли, был с нами во время выступлений в Петербурге, и вот мы вернулись в Москву и оказались без него. Сейчас нам очень нехватает его корректировок, замечаний, одобрений. Мы уже поговариваем, что надо вызвать Юрия, режиссер необходим нам, как воздух. Вот эту необходимость поддерживать спектакль режиссерским оком хорошо понимает Райкин.

- Агриппина, три ваши роли в спектакле "Макбетт" - леди Макбетт, леди Дункан и Ведьма - задуманы режиссером?

- Нет, это предусмотрено Эженом Ионеско. Это гений, с которым мне выпало великое счастье столкнуться в работе благодаря Юрию Бутусову. Я даже не предполагала, что драматургия Ионеско - такой глубокий, такой искрометный, такой заразительный и такой благодатный материал для актера. И в то же время бесконечно сложный. Я смотрела спектакли Бутусова "Войцек" и "В ожидании Годо". Последний он привозил в Москву на "Золотую маску" и был отмечен призами, в частности призом критики, что особенно приятно. Я смотрела эти спектакли в состоянии потрясения и даже не могла помыслить, что буду когда-нибудь с ним работать. Константин Аркадьевич тоже видел спектакли Бутусова и сразу позвал его на постановку в "Сатирикон", он в этом отношении нос держит по ветру и не упустит такой возможности.

- История и люди в пьесе Ионеско выглядят удручающе: бесконечная череда преступлений, горы трупов, чудовищная жестокость. Но ведь ваш театр по духу жизнеутверждающий, искусство Райкина - солнечное, совсем не трагическое. Почему спектакль такого пессимистического, тревожного, предостерегающего звучания оказался в репертуаре "Сатирикона"?

- Во-первых, это прежде всего все-таки пьеса великого драматурга Ионеско. Потом несмотря на трагические мотивы, которые в нем, наверно, есть, спектакль этот очень светлый. И главная его тема - не тема власти, крови, дележки, хотя это у Ионеско присутствует. Основное в "Макбетте" - это тема любви, дружбы и предательства. Юрий Бутусов сделал спектакль о том, что человек прекрасен, когда он любит женщину, когда ловит бабочек (помните финальную сцену?), а не воюет.

- В статьях о вашем театре критики сплошь и рядом называют его театром для богатых. Актеры это как-то ощущают?

- Мне кажется, что это миф. В любом театре, будь то МХАТ, Ленком, Вахтангова или в нашем, есть часть билетов дорогих, для более обеспеченных людей, есть часть билетов подешевле и есть дешевые билеты. Я боюсь быть некомпетентной в этом вопросе… Но на игре актера это никак не отражается и никакого значения для меня как исполнительницы той или иной роли это не имеет. И я этого совсем не ощущаю, богатая публика или небогатая. Я больше ощущаю театральную публику и нетеатральную. Вот когда прошли премьерные спектакли и пошли обычные, тут я ощущаю разницу в составе публики в зале. А богатые, небогатые?.. Нет!

- Граня, вы, наверно, с детства хотели стать актрисой?

- Я актрисой быть не собиралась, это не мечта моего детства. Как и любой актерский ребенок, я очень рано начала выходить на сцену, и мне даже говорили, что у меня актерское будущее. Выходила и выходила. И ощущала себя очень комфортно. Но когда я закончила школу… А что, больше ничем не могу заниматься! Не могу и, более того, не хочу! От добра добра не ищут. Но на самом деле всю прелесть и весь ужас профессии я смогла оценить, наверно, тогда, когда уже начала ею заниматься.

- В чем же, как вы говорите, ужас актерской профессии?

- Очень давно, давно, когда мне было лет двенадцать, мой папа давал интервью, и я при этом была с ним. Его спросили: "Как ваша дочь мыслит свое будущее?" Папа ответил: "Агриппине сейчас двенадцать лет, она хочет быть актрисой, но я не желаю ей этого, потому что это самая кровавая, самая ужасная, самая беспощадная профессия на свете. И я хочу, чтобы моя дочь стала актрисой. Потому что это самая прекрасная, самая таинственная, самая непостижимая профессия. Думай, Агриппина". Лучше, чем он сказал тогда, я не смогу ничего сформулировать, потому что профессия действительно кровавая и действительно прекрасная.

- А сыну Даниле вы бы пожелали пойти по этому пути?

- Честно?

- Да.

- Нет. Честно - нет. Но боюсь, что вирус уже попал. Правда, есть надежда, что с возрастом это исчезнет, что он это перерастет…

- Граня, есть в вашем характере то, что мешает работе?

- Конечно. Лень. Я очень ленивый человек. Инертный. Я очень люблю быть дома. На лень нет времени, но ее все равно никуда не денешь, она внутри тебя. Слабость моя - это моя семья. Я люблю свою семью. Своих детей, своего мужа, мне хорошо с ними, в этом отношении я - тьфу, тьфу, тьфу - очень полноценный и счастливый человек. Я думаю, что если бы их со мной не было, я была бы глубоко несчастна. У меня сын Данила и дочка Маша, а еще есть сестренка Глаша, которая на четыре года младше моего сына. То есть тетка младше племянника.

- Откуда у вас в семье такие красивые имена: Агриппина, Глафира?

- Меня назвали в честь бабушки. Я очень хотела назвать свою дочку Глафирой, но родился сын, поэтому когда родилась Глашка, заодно и по святкам ее так назвали.

- У вас такие потрясающие рыжие волосы, от кого они достались вам по наследству?

- Да, это волосы от папы. Папа в молодости был огненно-рыжий. Наш цвет волос имеет свойство изменяться. В детстве мои волосы были огненно-оранжевого цвета, такого яркого, яркого. Мой дедушка по отцу, говорят, тоже был рыжий.

- Граня, все-таки повлияла как-то ваша семья, в частности ваш отец, известный актер Владимир Стеклов, на выбор вами профессии?

- Он повлиял тем, что он мой папа. Владимир Стеклов.