Худрук «Сатирикона» Константин Райкин: «Театр — это живая энергия, в нем есть первобытность, божественность, пещерность какая-то. Через экран это не передается»
«Сатирикон» открыл новый сезон первой посткарантинной премьерой — спектаклем по пьесе Мольера «Плутни Скапена» в постановке Константина Райкина.
Жанр спектакля режиссер определил как «криминальную комедию», а действие перенес в другое время и другую страну, которая очень похожа на Россию, но не современную, а времен нэпа. Пройдоха Скапен здесь играет не только на нервах, но и на ударных, не скрывает своего криминального прошлого и за час с небольшим успевает соединить две влюбленные пары.
Константин Райкин рассказал «Культуре», что не хотел привязывать спектакль к мольеровской эпохе, поскольку великие пьесы попадают в человеческую суть и отражаются в каждом времени.
— Я не знаю, вы замечаете, что это очень похоже на то, что происходит у нас? В этой пьесе есть и сатирический заряд, не только заряд веселости и остроумия, в ней есть попадание в общественные пороки. Скапен — это человек, который испытывает человеческую природу. Занимаясь авантюрами, он пользуется хорошо отработанными приемами и знанием человеческой психологии. Смысл пьесы в большой степени в этом характере: Скапену скучно жить в рутине жизни, он сам придумывает себе разные ситуации и сложности, из которых сам и выбирается. Иначе ему скучно, он творец, художник.
Скульптор имеет дело с глиной, писатель с бумагой и пером, а Скапен — с жизнью. Это опасная игра, переизбыток энергии, который вообще отличает творческого человека, иногда вынуждает его нарушать законы. Он человек, у которого есть криминальное прошлое, совершенно очевидно, что он не придумывает, когда говорит об этом. Он человек бывалый и тем не менее не потерявший, а все больше приобретающий вкус к жизни.
Он вызывает огромную симпатию, потому что он добрый, все его проказы и плутни не подлы. Он не совершает подлостей и в результате действует во благо людей, может быть, не отдавая себе в этом отчета.
Это персонаж огромного обаяния, созданный под влиянием итальянской комедии дель арте. Не случайно место действия мольеровской пьесы — Италия, Мольер специально перенес его сюда, чтобы адресовать к первоисточнику.
Конечно, мы могли бы сыграть эту пьесу в париках, в версалевских декорациях, потому что игралось это для короля ровно 350 лет назад. Но мне хотелось сократить дистанцию. Мне нравится, что это не итальянская, а еще и российская история. Чему это мешает? Оскорбит какого-нибудь мольероведа? Это я переживу. А зрителя мы можем, мне кажется, пронзить схожестью этой истории с его жизнью.
— В этом спектакле прекрасный актерский ансамбль, это все ваши ученики?
— Здесь ребята разных поколений, Григорий Сиятвинда и Денис Суханов — это два мастера, которых я просто обожаю. Из моих старших учеников здесь Тема Осипов, который играет Скапена, или Леша Бордуков с этого же курса, моего первого выпуска в Школе-студии МХАТ. А есть и молодые ребятки, почти все они учились у меня, и мне это дорого, потому что мы разговариваем на одном птичьем языке и друг друга понимаем. Несмотря на пандемию, на вынужденные перерывы, мы работали над этим спектаклем с большим рвением и наслаждением.
— Скапен, которого играет Артем Осипов, явно ближайший родственник вашего Труффальдино из фильма «Слуга двух господ». И по способу игры, и по количеству энергии, которое он тратит в этой роли.
— На самом деле Мольер — изнурительный драматург для актера. Это такая физическая нагрузка, которую не всякий выдержит. Чтобы правильно сыграть Скапена, надо чтобы семь потов с тебя сошло. Не зря Мольер, который играл в собственных пьесах, в конце концов и умер на сцене, играя Аргана в «Мнимом больном».
— Такое впечатление, что этот спектакль вырвался на свободу из того оцепенения, в котором мы все находились несколько месяцев. Есть ощущение, что можно наконец выдохнуть, потому что трудные времена позади?
— Я не очень понимаю, позади ли, хотелось бы, чтобы опасность нас миновала, но нет ощущения, что мы все с себя сбросили. Мы ходим в масках, и зрителя имеем шахматно сидящего. Хотя я не понимаю, почему: в метро-то они сюда едут не шахматно. Ну, кому-то, наверное, виднее, чем мне. Я просто болезненно отношусь к судьбе отечественного театра. Что дальше с нами будет? Трудно играть спектакли с такой разрозненной публикой. И публике трудно. Вот такие спектакли, как этот, я надеюсь, будут собирать людей в театре, нужно, чтобы они хотели сюда попасть.
— Вы начинаете с мольеровской комедии, а что дальше? Какие у вас планы на сезон?
— Дальше мы встретимся с Евгением Марчелли, у нас с ним в планах Достоевский. Не хочу называть произведение, потому что есть некоторые сомнения. Дальше будем работать с Егором Перегудовым и с Юрием Бутусовым, нашими проверенными режиссерами. Что-то и я сыграю, надеюсь. Я боюсь об этом говорить, потому что многое не только мне, но и другим работникам театра вопросительно, загадочно.
— А что публика ждет от театра в этой непонятной ситуации, как вы думаете?
— Не знаю. Я знаю, что я жду от публики. Я надеюсь, что она все-таки соскучилась по живому театру. Мне, честно говоря, очень надоели эти экранные версии спектаклей. Театр — это живая энергия, и не надо заблуждаться, что можно перенести его на экран. Конечно, когда нечего делать, когда все остановилось, пусть будет хоть так. Но это все равно гербарий, я все время говорю, что невозможно по гербарию судить о живом лесе с его запахами, его энергией, его атмосферой. Театр есть театр, в нем есть первобытность, божественность, пещерность какая-то. Через экран это не передается.
— А что с вашим зданием? Когда вы сможете в него вернуться?
— Мы сегодня туда ходили, оно строится каждый день, но это история не быстрая. К сожалению, мы можем только ждать, от нас ничего не зависит. Главное, чтобы нам помогали выживать в этой ситуации люди, от которых мы зависим, наше начальство. Важно, чтобы они понимали, что мы очень нуждаемся в том, чтобы вернуться в свой дом, нам это просто необходимо.
— То есть новый сезон пройдет в здании «Планеты КВН»?
— Здесь мы можем работать только когда нам позволяют. Спасибо большое КВН, но у них свои планы, своя жизнь, свой график. Поэтому мы работаем только в свободное от их графика время. Нам этого недостаточно, приходится работать еще где-то, ездить на гастроли, в общем, как-то выживать.
Фото: Александр Авилов / АГН «Москва»
