Сгорит синим пламенем…

В «Сатириконе» — «Отелло» Юрия Бутусова

 — Willkommen! К нам! — кричит по-немецки в медный рупор балаганного вида человечек. Словно «Отелло» сыграет навзрыд гарнизонная самодеятельность у Войцека в полку.

Рядовой, нос картошкой, насмотрится — и зарежет свою Марию за шашни с Тамбур-Мажором. Солдат или генерал, Эльзас или Венеция, XIX век или XVI (а то и XXI, страшно сказать), Кипр крепостей, возведенных крестоносцами, или Кипр пляжей с Эминемом из ночных кабаков: разницы нет. Везде и всегда, со времен царя Соломона, стрелы любви — стрелы огненные. Она пламень весьма сильный. В отдельных клинических случаях — просто адский.

У Бутусова таких случаев два: Отелло — Денис Суханов и Яго — Тимофей Трибунцев.

Один — блистателен и самовлюблен. Другой — прост, как шкаф в казарме-малосемейке.

Но чуть не всю эту жуть с убийствами в спальнях и подворотнях человечек Яго, вечно обойденный по службе, затевает, чтобы доказать своей Эмилии, что он… что он…

И на сцене хаос: в декорациях Александра Шишкина брошены комом алые британские мундиры и шинельки ВДВ, чеховские самовары и дешевые советские игрушки. За белым роялем наотмашь, изгибаясь и падая на клавиши, тапёрша лабает саундтрек к немой фильме о свойствах страсти. Но в немой фильме и саундтрек немой — а звучит над залом жалостная советская песня.

На широкой качели, похожей на корабельную снасть, качаются китайский мандарин и матрос. Яго жарит глазунью на постном масле, Дездемона (Марьяна Спивак) меняет фронтовую гимнастерку на офисный прикид. Отелло — в качестве описания мук — читает рассказ Финна из «Руслана и Людмилы», летят мелким переплясом стихи Ахматовой и пожар из «Трех сестер». Программка подчеркивает: в спектакле присутствуют Пушкин, Аполлон Григорьев. И Андрей Краско, скоропостижно умерший на съемках в 2006 году, один из главных актеров Бутусова.

Добро бы только это! Но ведь и Дездемона меняется что ни миг: то принимает в постели Кассио (по черным кулисам, впрочем, бежит рукописное предупреждение: «ЭТОГО НИКОГДА НЕ БЫЛО!»), то отвязно поет под караоке, то становится кроткой, чистой и прямой, как Корделия. А то делится на трех актрис — и все они оплетают полубезумного Отелло руками, уверяя в любви наперебой.

Но чем мельче, чем пестрее цветные пузырики кошмара, тем яснее проступает главное. Зрелая, замечательная игра двоих: Отелло и Яго, Суханова и Трибунцева. В них — суть и нерв спектакля.

Пересказывать игру, трактовать и искать в ней мессиджи — в данном случае вовсе дурное дело.

Надо просто смотреть. Смотреть, кстати, придется три с половиной часа: Бутусов не дает зрителю поблажек, не позволяет расслабиться. Тут пахнет не энтертейментом, а кровью.

Вот блестящий, порывистый, самовлюбленный успешный человек (первые минут пятнадцать спектакля Отелло-Суханов проводит на авансцене, меняя позы и шарфы перед трюмо). Готовый романтический герой, которого трясет и крутит оскорбленное чувство кровной собственности. Он любит ее! Он ни на минуту, ни на шаг не приближается к ее сути: оттого и троится его Дездемона, меняет парики, как души в разных инкарнациях. Он вырос и выслужил погоны в мире, где никто ничего не делает просто так… скажем, по любви… или оттого, что сказано «Не прелюбодействуй». (И в этом Отелло Бутусова и Суханова — совершенно наш человек и наш современник.) Поэтому он так готов поверить в измену и яростно сплюнуть: «Шлюха!» Он медленно мажет черным гримом точеное лицо — и зал физически видит, как гнев, ненависть, воспаленное зло заливают его мозг.

И рядом с ним — Яго. Простой, расторопный, неказистый. Обративший свой здравый смысл в удавку, в идеальное средство манипуляции. Заживо съеденный ревностью к Отелло. Он-то свою Эмилию (Лика Нифонтова) — такую ж расторопную, как он сам, так же готовую выжать всё из своих возможностей второго сорта — видит вроде бы насквозь. Но не замечает в ней главное: неразрушенную человечность. Оттого и Яго сгорит синим пламенем, так и не присвоив ее.

Чем дальше заходят страсти в гарнизон Кипра, тем меньше остается на сцене ребусов. Есть только эти двое — и тьма, воспаленная огнями. Таким они оба видят мир в свои полевые бинокли.

И мир воздаст им за это: что оба видят — то и сбудется с ними. Впрочем, сюжет известен всем.

Но как страстно, страшно, подробно, с обреченной яростью он сыгран — стоит увидеть.

…Билеты на премьеру «Отелло» народ стреляет уже на выходе из метро. И правильно делает.