И курица птица, и женщина – человек
В театре Райкина женили Бальзаминова
В Москве бум Островского. В минувшие выходные вышли сразу две премьеры по его пьесам: «Женитьба Белугина» в «Табакерке» и трилогия о Бальзаминове в «Сатириконе». К концу февраля поспеет еще один хит Александра Островского – комедию «Горячее сердце» выпускает Театр на Малой Бронной. Первой ласточкой в этом параде пьес знаменитого бытописателя стал спектакль Марины Брусникиной «Бальзаминов», объединивший три пьесы драматурга: «Праздничный сон – до обеда», «Свои собаки грызутся, чужая не приставай» и «За чем пойдешь, то и найдешь». История о сватовстве провинциального дурачка-чиновника к богатым невестам, хорошо знакомая всем по фильму «Женитьба Бальзаминова» с Георгием Вициным в главной роли, Брусникина превратила в полумюзикл-полуводевиль с танцами, частушками и катанием на роликах.
Марина Брусникина вот уже пять лет пытается доказать, что она не только актриса и педагог по сценической речи в Школе-студии МХТ, но и хороший режиссер. Критики ей упорно не верят и все ее спектакли, которых по Москве наберется с десяток, описывают одинаково: мол, опять получился не театр, а чтецкий вечер, который интереснее слушать, чем смотреть, а еще лучше взять да и почитать книжку.
Во многом то же можно отнести и к новенькому «Бальзаминову»: снова играют молодые ученики Брусникиной, снова ставка сделана на юность, энергичность и бережное обращение с текстом. Как и в «Пролетном гусе» – ее дебютной и наиболее удачной работе, на сцене яблоки в корзинках, деревянная мебель, улыбчивые девушки с косичками и лентами, русско-народные пляски и песни а-ля Надежда Бабкина. По большому счету, одного вокального наполнения достаточно, чтобы досмотреть «Бальзаминова»: каждые пять-десять минут на сцену выплывает дюжина нарядных девиц в сопровождении двух незаметных мужчин, они затягивают частушки или городские романсы, колыбельные или свой фирменный хит с зажигательным припевом: «Ой, беда, беда / В огороде лебеда / Я молодешенька, / Сижу все одинешенька». При этом девицы бьют дробь, их голубые и розовые платья с оборочками картинно задираются, ножки оголяются, и нашему вниманию предстает живописное белье времен Островского. Еще есть сцена, когда девочки-припевочки, иллюстрирующие сны и мечты Бальзаминова, полунагие бегают по сцене, поливают друг друга воображаемой водой, притворяются цветами, китайцами, бабочками, ходят строем и бьют в тазы, при этом не забывая петь. Словом, актеры очень стараются, чтобы даже самые злые рецензенты от души хохотали и не писали потом, что курица не птица, а Брусникина – не режиссер.
Как ни удивительно, но в «Бальзаминове» нет даже намека на литературный театр. Может быть, впервые режиссер смогла распределить роли и заставить артистов играть, а не декламировать текст, заговаривая о себе в третьем лице. В итоге получились вполне сносные и даже забавные типажи: вот мамаша Бальзаминова (Эльвира Кекеева) смачно распивает водку со своей стервой-служанкой (Марьяна Спивак) – распитие спиртных напитков на сцене отчего-то чрезвычайно веселит зал, номера с кряхтением, шатанием и пьяными женскими дебошами проходят на ура. А вот буйная и всегда нетрезвая сваха Красавина (Юлия Мельникова) носится из конца в конец сцены, энергично машет руками и с шутками-прибаутками сватает невест для Бальзаминова. А самая забавная из женщин – вдова Ничкина (Марина Дровосекова) – томная купчиха с оттопыренными красными ушами. Изнывая от жары, она задирает подол и обмахивает себя со всех – приличных и неприличных – сторон и этим очень нравится публике. А дородная невеста Белугина, которую в фильме играла Нонна Мордюкова, вызывает смех в основном из-за невероятного свадебного наряда: тело Елены Кутыревой торчит из юбки чудовищных размеров: метра три-четыре в ширину. Еще актриса замечательно воет белугой, царапает оборки платья и комично мечется в припадках вожделения.
Можно сказать, что спектакль получился откровенно феминистическим. Мужчин в нем мало, их ругают дураками, запросто перекрикивают и переигрывают бойкие сатириконовские актрисы. На фоне страстных и красивых невест мешковатого недотепу-Бальзаминова можно и вовсе не заметить: нет у него ни темперамента, ни изумительной придурковатости, ни наивной наглости, которой так очаровывал киношный Бальзаминов Георгия Вицина. Александру Гунькину явно не интересно играть дурака и пошлого Жиголо, но и идеалист-мечтатель у него выходит каким-то вялым и второплановым. Впрочем, отсутствие героя – это еще полбеды. В общем-то, это даже мелочь по сравнению с тем, что «Бальзаминов» остался без всякой трактовки и привязки ко времени: никчемный герой в пространстве «великого нигде русской литературы». Зато у комедии – яркая театральная форма. С криком, бегом, задиранием юбок, чечеткой, шумными плясками и песнями время летит незаметно.
