Монетный дар
"Деньги" в театре "Сатирикон"
Московский театр "Сатирикон" показал премьеру спектакля "Деньги". Под столь деловитым и энергичным названием поставивший спектакль художественный руководитель театра Константин Райкин спрятал классическую пьесу Александра Островского "Не было ни гроша, да вдруг алтын". Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Первая ремарка Островского гласит: "Действие происходит лет 30 назад, на самом краю Москвы". Прочитав пьесу, Константин Райкин решил, что те полтора века, что отделяют нас от времени написания текста, мало что изменили в людских нравах. Так что три десятилетия тоже особой роли не играют. Окраина столицы — окраина жизни хоть в позапрошлом веке, хоть сейчас. Речь в пьесе "Не было ни гроша, да вдруг алтын" идет о людях, жизнь которых отравлена их бедностью. А где в России бедность, там и унижение всегда ждет человека, там и грубость нравов виднее, и искренние чувства ничего не стоят.
Сцену "Сатирикона", и без того очень широкую, буквально распирает от декорации Дмитрия Разумова. Тут и уродливые гаражи, в которых собирается местная шпана, и мусорные баки, и нагромождение металлических контейнеров с остовом ржавого автомобиля наверху, и строительный кран, и ветхий жилой фонд. На стене табличка с адресом — Железнодорожный проезд. Квартальный из пьесы "Не было ни гроша, да вдруг алтын" стал в "Деньгах" участковым в милицейской форме. Мещанка Мигачева — обходчицей путей, время от времени она перекрывает авансцену шлагбаумом, хватает желтый флажок и провожает им грохочущий и мелькающий огнями поезд. Сразу вспоминаются репортажи про доведенных до крайней степени озлобления граждан, закидывающих камнями поезд "Сапсан".
Персонажи спектакля "Деньги" камней не бросают. Все-таки театр "Сатирикон" не "Театр.doc", публика сюда ходит не на последние деньги, и Константин Райкин ставит не острый социальный репортаж, а "криминальную сказку" (так обозначен жанр спектакля). Сегодняшняя реальность разбавлена романсами и явлена не в документальном, а в гротескно-театрализованном виде. Константин Райкин, разумеется, понимает, что перенос действия в наши дни постановочным откровением считаться не может. Каждая деталь вроде бы правдива, но живописна, и главное у него в спектакле — все-таки не концепция, а игра.
Актеры играют внятно, настойчиво, отчетливо, даже с некоторым "телевизионным" нажимом — в чем сатириконовцам нельзя отказать, так это в умении каждую минуту своего пребывания на сцене использовать себе и зрителям на благо. Здесь никто не ленится (это касается и народных артистов, и студентов Школы-студии МХТ), и даже если появился всего в одной сцене, не забудется. Трудно утверждать наверняка, но кажется, что текст Островского не слишком сокращен и мало изменен. Наверное, зритель вправе подивиться, насколько ладно классик Александр Николаевич "ложится" на нашу эпоху (имена некоторых персонажей, конечно, диковинные, но их можно произнести вроде бы шутливо, "с отношением"). Есть, впрочем, и оборотная сторона избранной театром верности оригиналу: из-за того, что из каждого диалога здесь стремятся извлечь максимум игры, в первом действии — в сущности, оно представляет собой развернутую экспозицию, персонажей и обстоятельств в пьесе много — есть ощущение "холостого хода".
Наверное, оно возникает еще и потому, что спектаклю до поры до времени не хватает какого-то стилевого и смыслового смещения в сторону от, в сущности, очевидных установок: бедность ужасна, а деньги — страшная сила, и испытание ими (причем как их отсутствием, так и наличием) мало кто может выдержать. Но режиссер Райкин искомое "смещение" все-таки готовит — в лице актера Дениса Суханова, играющего отставного чиновника и ростовщика Михея Михеича Крутицкого. Он и вправду персонаж отдельный: прикидывается последним нищим, держит семью впроголодь, жену и племянницу заставляет ходить побираться, а сам прячет под полом драгоценности и носит зашитыми в подкладку шинели немыслимые деньги. В общем, единственный из героев Островского, который в сегодняшнюю Россию не вписывается,— богатство вне зависимости от его происхождения у нас принято не таить, а выпячивать.
Вот Денис Суханов и играет персонажа не от мира сего, этакого модифицированного Плюшкина, клоуна и артистичного безумца, живущего навязчивыми идеями. Господин Суханов — выдающийся солист-одиночка, он на сцене ведет себя как шаровая молния. На его лице буквально "переключаются" гримасы, смешные и страшные одновременно, его танец с шинелью вдруг заставляет вспомнить еще одного персонажа Гоголя (кто знает, каков был маленький человек Крутицкий, прежде чем стал душегубом), и его отвратительный персонаж, будто "залетевший" в Островского из другого мира, легко преодолевает рамки обыденности. Самоубийство Крутицкого, не выдержавшего потери своего состояния, в пьесе разрешает все конфликты и всех, кажется, делает счастливыми. В спектакле Крутицкий исчезает, точно сказочный персонаж Кащей, смерть которого нашлась в игле. Но здешняя сказка действительно страшная, и герои в финале замирают, будто приговоренные к несчастью. Тут-то становится понятным, почему лукавая, ласковая поговорка заменена в "Сатириконе" названием-диагнозом.
