Ни дня без Пушкина

Денис Суханов о преклонении перед классиком, роли случая в актерской судьбе, песенной многоходовке в «Кабаре» и поисках глубоко спрятанных струн

Весна 2024 года подарила Денису Суханову два важных собы­тия: звание народного артиста Российской Федерации и главную роль в спектакле «Дубровский» театра «Сатирикон», вышедшем к 225-летию со дня рождения А.С. Пушкина.

Денис Валерьевич, кажется, ваша встреча с Пушкиным на большой сце­не была предопределена, примерно как встреча Татьяны Лариной и Онегина. 

Неужели всем известно, что я люб­лю Пушкина? Я действительно Пушкина не просто люблю, я его боготворю, если можно говорить такими высокопарными словами. С раннего детства, когда родите­ли читали мне все его произведе­ния, начиная с «Руслана и Людми­лы», они, видимо, заронили зерно любви к русской литературе вооб­ще и к Пушкину в частности – как к Эвересту, как к какой-то недося­гаемой вершине. Он для меня и пу­теводитель, и учитель, и предска­затель даже. В трудные моменты я обращаюсь к его творчеству и всегда нахожу ответ, поддержку.

«Дубровский» ставился на вас?

Ну, нет, я так не думаю. (Смеется.) С Яковом Ломкиным, режиссером спектакля, мы действительно зна­комы уже больше 20 лет. Раньше он ставил у нас в театре «Укроще­ние строптивой», но я тогда репети­ровал другую роль – в «Одноруком из Спокана» по Мартину Макдона­ху, поэтому не попал к нему в спек­такль, хотя мы оба хотели пора­ботать вместе. И вот сейчас все сложилось. Я был свободен, и глав­ное, роль для меня была. Ведь наша актерская судьба – играть то, что предлагают. Нам приходится ре­петировать роль, даже если снача­ла она нам не очень по душе. И сы­грать ее так при помощи режиссера и партнеров, чтобы сказали: «Ви­дишь, ты не хотел этого, а зря».

Зритель в этом случае обычно дума­ет: «Да он просто играет себя. Ничего особенного не делает, вытаскивает что- то из своей жизни».

А это всегда приходится делать – бесконечно доставать из себя. Из своих нервов, из своих воспомина­ний, эмоций, переживаний, из кла­довой памяти мы достаем что-то нужное для роли.

Старший Дубровский в этом спектак­ле страшный гордец. Неужели это вы? Вы так увидели это?

Пушкин же противопоставляет двух персона­жей – Дубровского, благородного, но обедневшего потомственного дворянина (я не хвалю себя сейчас), и Троекурова, случайно, может быть, попавшего в это богатство и звание. Как Пушкин пишет, это был человек ограниченного ума. Пушкину очень важно столкнове­ние вот этих двух героев: гордости и благородства с откровенным хам­ством. И он выписывает безжалост­ный приговор обществу, в котором последнее побеждает. Но произошедшее между стар­шим Дубровским и Троекуровым – это лишь завязка, а дальше сын начинает мстить за отца, но его останавливает любовь. Дубровский говорит об этом так: «Наша любовь спасла вашего отца, а меня спас­ла от мести, вдруг эта любовь меня просветила, и я увидел, что этого нельзя делать, потому что я разжи­гаю пламя злости и запускаю ее в мир, продолжаю злость». Роман недописан, мы не зна­ем, чем это в итоге кончается. Со­временники Пушкина пытали его: «Александр Сергеевич, ну чем же вы хотите закончить своего «Дуб­ровского», скажите?» И, по слухам, Пушкин кому-то рассказывал, что Дубровский-младший убежит из России, старый князь Верейский, за которого выдана Маша, умрет, а она бросится на поиски Дубров­ского. В общем, закончится все хорошо.

Говорят, в жизни актера решающую роль играет случай. Ваша жизнь выгля­дит как цепь счастливых случаев, начи­ная со спектакля Валерия Фокина «Ну­мер в гостинице города N» по мотивам гоголевских «Мертвых душ».

Ну, у меня там была крошечная роль. Валерию Владимировичу Фо­кину нужен был студент, а так как он знал, что Авангард Николаевич Леонтьев, исполнитель роли Чи­чикова, преподает в Школе-сту­дии МХАТ и только что набрал пер­вый курс, он попросил: «Приведи кого-нибудь». И Авангард Николае­вич – за что я ему бесконечно бла­годарен – привел меня, студента первого курса, на пробы. Валерий Владимирович сразу меня утвер­дил. У меня было пять малюсеньких сцен, но играть со своим педагогом и у такого замечательного режиссе­ра было огромным счастьем.

Как получилось, что, окончив Школу-студию МХАТ, вы попали не в Московский Художественный театр, а в «Сатирикон»?

Меня приглашал во МХАТ Олег Ни­колаевич Ефремов. Он даже по­мнил, как меня зовут, ходил на ди­пломные спектакли. И говорил: «Денис, я приглашаю тебя во МХАТ, но я не советую тебе этого делать, потому что мне очень немного оста­лось. Мы не поработаем». И бук­вально через полгода его не стало. Театральный институт, выпуская курс, делает показ – это кусочки из дипломных спектаклей, самые, может быть, удачные. И вот такой по­каз мы привезли в «Сатирикон», сыграли его на малой сцене. И Кон­стантин Аркадьевич Райкин сразу меня отметил, выбрал и пригласил. Он звал меня до такой степени 
жарко и до такой степени трепетно, что отказаться от этого предложе­ния я не мог. Не мог себе предста­вить, что кто-нибудь будет так во мне заинтересован.

Для «Сатирикона» вы стали свое­образным талисманом: у вас главные роли почти во всех спектаклях Райки­на, вы работали и с Фокиным, и с Буту­совым, и с Марчелли. Какой спектакль стал для вас самым большим вызовом? 

Два года назад Евгений Писарев пригласил меня в «Кабаре» на сцене Театра Наций. Там нужно было тан­цевать. И это не проблема – у ме­ня есть хореографический опыт. Но нужно было еще и петь. Спаси­бо Мире Диваевой, замечательному педагогу, она много со мной рабо­тала, была строга и добра. Она меня и выточила, можно сказать. Я мно­го репетировал. Просто там на­до было сначала петь по-немецки, потом по-английски, а потом так, как будто немец пытается петь по- английски. Вся эта многоходовка имела, безусловно, значение, но для меня это действительно был вызов.
Я начал репетировать за полго­да, очень боялся и думал, что у ме­ня не получится. Несколько раз был готов отказаться, чтобы не портить спектакль. Если ты не можешь по­пасть в ноту, как тут быть? Но вот получилось, и режиссер доволен, и Мира, и дирижеры Евгений Загот и Мариам Барская.

Что все-таки важнее в актерской жизни – случай, удача или труд?

Мне кажется, труд. Если ты не рабо­таешь, случай может от тебя отвер­нуться. Или он тебя настигнет, а ты не будешь готов. Даже в периоды простоя, которые бывают у артиста, нельзя отчаиваться, нель­зя опускать руки. Нужно постоянно работать, много читать, пытаться создать, может быть, какую-то чтец­кую программу, чтобы все время быть в тренаже. И тогда, возможно, судьба тебе улыбнется.каждого артиста, нельзя отчаиваться, нель­зя опускать руки. Нужно постоянно работать, много читать, пытаться создать, может быть, какую-то чтец­кую программу, чтобы все время быть в тренаже. И тогда, возможно, судьба тебе улыбнется.

Вы родились во Владимире, но шко­лу окончили в Петропавловске-Камчат­ском. Как вы там оказались?

У меня отец был футболистом в со­ветские времена. Он, к сожалению, семь лет назад умер. Отец играл за разные команды – за Владимир, по­том за Томск, где моя мама училась в политехническом институте. По­том и в Петропавловске-Камчат­ском. Меня увезли в этот город го­довалым ребенком, все мое детство прошло там. В Петропавловске же я попал в театральную студию «То­варищ» под руководством Татья­ны Ивановны Воробьевой – это мой первый педагог и прекрасный че­ловек, который мне дал какие-то нравственные указатели и направ­ление в профессии.

Когда вы попали в театральный мир, он оказался именно таким, каким вы его себе представляли?

Он похож на то, что я себе пред­ставлял. Но при подготовке каждо­го нового спектакля театральный мир меняется. Надо найти общий язык с режиссером, партнерами и автором, иногда это бывает му­чительно, особенно если режиссер пытается высечь из тебя что-то не знакомое ни ему, ни тебе. Большой подарок и счастье, когда, репети­руя три-четыре месяца, вдруг начи­наешь понимать, что вот этой крас­ки в твоей палитре не было, это он ее нашел, расшевелил какую-то струну, которая была очень глубоко спрятана. И специально провоцировал, чтобы найти. «Не то! Не то! Не то!» – вот эти все крики, довольно обидные, помогли до нее добраться.

В спектакле Константина Аркадьевича Райкина «Королева красоты» я играл 80-летнюю жен­щину. Когда он озвучил мне эту за­дачу, захотелось присесть, потому что я не понимал, как такое сде­лать. Но как театральный ход это было невероятно, я очень увлек­ся. Было интересно находить образ. Мне шили толстинки, накладки, костюм. Мы искали ее голос, мед­ленно шли, мелкими шажочками. В итоге я обожал эту роль и безум­но по ней скучаю.

Любите ли вы путешествовать? Где проводите отпуск?

Мне нравится бывать не на море, не на природе, а в городах, где огром­ное количество театров, музеев.

Дальний Восток, где вы провели дет­ство, вас не притягивает?

Эта страница перевернута. Мно­го хороших воспоминаний о людях, которые меня там окружали, но все-таки моя профессия здесь, Мо­сква стала для меня домом. Москва для меня – в первую очередь театр, любые жанры, любые стили и твор­ческие поиски. Москва, безусловно, театральная Мекка, все стремятся сюда. И правильно делают.

Оригинал.

Фото: Дмитрий Исхаков